Полярный Урал 2007
Отчет о походе по р. Собь
| Нитка маршрута: |
Пройденное расстояние – 170 километров. Населенные пункты: ст.110 километр – пос. Харп – пос. Катравож – г. Лабытнанги Время московское, все переходы указаны по движению первой лодки. |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Сроки: | 13 - 28 июля 2007 года | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Категория сложности: | 3 к.с. | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Состав группы: |
Группа из 12 человек. Скауты:
Катамаран: Ермолов Олег, Казанцев Павел, Разумов Андрей, Кушкина Ксения |
Описание маршрута
Основная часть похода прошла в азиатской части России, сразу за краем света – он же полярный круг. 170 пройденных километров реки Собь захватывают сразу несколько природных зон: от северной оконечности Уральских гор до равнинной части Западной Сибири.
В истоке эта еще небольшая речушка делает петлю вокруг горного массива Рай-Из, вбирая в себя спускающиеся со склонов ручьи. Именно здесь расположена наиболее впечатляющая часть маршрута – примерно десятикилометровый участок, плотно окруженный горами. Частые повороты меняют угол зрения, то запирая лодку в узком коридоре склонов, покрытых лесом, то открывают уходящие вдаль могучие коричнево-зеленые гряды. Растительности в воде практически нет, и каменистое дно просматривается как на ладони.
В среднем течении начинается лесотундра. Высота падает со 100-120 метров над уровнем моря до 30-40, и смешанные леса перемежаются с огромным количеством озер и болот. По берегам масса ручьев, попадаются маленькие водопады. Косы из гальки все чаще сменяются заболоченными берегами, ландшафт постепенно приближается к привычному по европейскому северу. Над водой разливается густой травяной запах. О расстоянии до дома напоминают жесткие заросли полярной березы.
По мере движения к низовьям скорость воды падает, река превращается в почти непрерывную двадцатикилометровую серию глубоких плесов. По берегам густые заросли, растет влажность, становится еще больше болот – а значит и комаров.
В этих широтах растет морошка, черника, брусника, клюква. Если верить отчетам других походников, при удачной погоде, грибов в лесу значительно больше, чем грибников. Но из-за относительно раннего времени похода и засухи, стоящей здесь перед нашим приездом, со всеми этими радостями наша группа практически разминулась – собрали только чуть-чуть черники и недозрелой морошки. Лучше, но тоже небогато для десяти дней на воде, дело обстояло с рыбой: совместными усилиями было поймано семь хариусов, два тайменя, муксун и полтора десятка маленьких щурят.
Маршрут простой даже для новичков, к которым относилась половина команды. Изрядно натянутая третья категория оправдывается скорее удаленностью от цивилизации, чем единственным двухступенчатым порогом, расположенным сразу за поселком Харп.
Под конец – дань традициям описания этих мест. О гнусе и комарах. Не врут отчеты коллег: их там действительно орды. Жужжащие.
Заброска и выброска
Одна из главных причин популярности маршрута – заброска, не требующая никаких дополнительных средств. Договорившись с машинистом поезда Москва – Лабытнанги, остановились на станции 110 км (на старых картах она обозначена как 106 км., на еще более старых – как пос. Полярный). До берега порядка 300 метров, есть удобный спуск к воде.
Существует и другой возможный вариант: проехать на проезде до следующей станции (собственно Собь), укоротив путь примерно на 10 километров – железная дорога идет параллельно воде. Это имело бы смысл при походе на тяжело нагруженных катамаранах: из-за жары речка сильно обмелела, в результате примерно половина времени нашего первого тренировочного перехода сводилась к поиску участков с глубиной больше десятка сантиметров.
Несколько сложнее дело обстоит с выброской. Расстояние между Катравожем, расположенным на стрелке Соби и Оби, и Лабытнангами около 40 километров, идти своим ходом по трехкилометровой Оби, мягко говоря, долго и рискованно.
Добирались на трех моторных лодках, перевозка 12 человек встала в 13 тысяч рублей. Судя по безуспешным попыткам торговли, цены у местного населения устойчивые. Раз в два-три дня между Катравожем и Лабытнангами курсирует катер, периодически заходят баржи и корабли, но при наличии уже закупленных железнодорожных билетов закладываться заранее на эти виды транспорта не стоит.
Дневник
13 июля
Отъезд
Москва провожала уезжающих плотной стеной дождя, и переход в триста метров от точки сбора до вагона оказался одним из наиболее мокрых участков еще не начавшегося маршрута. И уж точно самым шумным: погрузка вещей проходила под аккомпанемент эмоциональных покрикиваний проводницы «36 килограмм на человека и не больше!» Было, ясное дело, больше. Но намеков, чего человек хочет – денег или ощущения собственной значимости – так и не последовало, и ситуация сама собой сошла на тормозах.
Переодевшись и развесив насквозь мокрые вещи, остаток вечера народ, как и положено, предавался знакомству и общению. Сразу встал серьезный вопрос: как различать в походе двух наличных Маш? Дискуссия пошла с налетом академизма, но в ходе изучения предложенных вариантов классификации – цвета волос, глаз и наличия косы – все возможные варианты были гневно отклонены изучаемыми объектами.
За что боролись – на то и напоролись: в первый же день похода и обе Маши, и Ксюша, явив одинаковые красные куртки «точно как у Кати», были наречены Катями. К слову, настоящая Катя, попавшая из-за нехватки билетов в купейный вагон, нашлась только спустя полусуток дороги.
14 июля
Поезд
Завтрак в поезде сопровождался культурной программой – эффектной презентацией на тему «Harry Ruthberg and a Rabbit Corpse». Сочный рассказ о снятии шкурки и вываливающихся из подвешенной тушки внутренностях, дополненный рассуждением о технике ощипывания птиц, задал нежный лирический фон всему дню. Жарко припекающее солнце и обильно потребляемое пиво при этом свели возможный досуг к единственному закономерному варианту – сонному полурастительному существованию. Разбавлялось оно символическим уничтожением рыбных консервов, дележом тапочек, преферансом и, естественно, вылазками на перроны северной провинции. Вологда, Вельск, Котлас, снова Котлас, Сольвычегодск, Низовка, Микунь, Княжпогост, Ухта… За продолжением монолога отсылаю к ничуть не устаревшему Гоголю.
Пейзаж за окном, меж тем, постепенно терял среднерусские очертания. В середине дня начались лиственные леса, а ближе к ночи стало понятно, что ночи-то собственно и не будет. Так, белая.
15 июля
выброска, переход ст. 110 километр – руч. Нырдвомэншор
Последние километры дороги поезд неспешно тащился по одноколейке, подолгу простаивая на глухих полузаброшенных полустанках. По договоренности с машинистом, нескольким походным группам устроили спецвысадку для десантирования на станции 110 километр, строго говоря, к остановкам не относящуюся.
Занудное ожидание среди уже собранных вещей оживлялось общением с бегавшим по вагону общительным жизнерадостным созданием женского пола лет четырех-пяти. Сие маленькое чудо изучало нас внимательными глазенками, предложенными сладостями не побрезговало, но и само с готовностью протянуло мокрый, наполовину съеденный леденец. Замечательный ребенок. Ох, намучается же кто-то лет через пятнадцать-двадцать с этим очаровательным комшариком, знаю я этот типаж…
А вот и горы! Межевой столб Европа-Азия, озера, показалась и сама Собь. Стоп!
Сорок секунд на десантирование из двух тамбуров, пятнадцатиминутная переброска вещей к воде, и мы в начале маршрута. Узкая десяти-пятнадцати метровая ленточка реки, впереди горы. И 35-градусная жара. Если не знать, где находишься, местность легче принять за высокогорную пустыню в Африке, чем за Заполярье. Но ближе к воде эта иллюзия разрушается: кустарники и мелкие, но многочисленные цветы, не так уж сильно отличаются от привычных по средней полосе.
Небольшой перекур и финальная стадия подготовки – краткий инструктаж, надувание лодок и катамарана, разбор весел, упаковка и раздел вещей. Спустя всего три часа после выброски отчалили.
*****
Первый, разминочный переход проходил в мягкий приятный вечер. Теплый ветерок, закат, отблески солнца на воде. Огромный, невероятной красоты горный котлован вокруг – а внутри скорее светлая растерянность, чем восхищение. Растерянность и острое ощущение неспособности в полноте прикоснуться к окружающему, раствориться в его сказочных масштабах. Что при этом дурацкие петли в поисках относительного глубоководья (из-за жары предыдущих дней половина реки превратилась одну сплошную мель), что регулярные выходы из лодки, что появившиеся комары? Не было ничего этого, лишь горы и тихо плещущаяся вода.
Но вот нашей лодке плыть и радоваться в тот вечер не пришлось. Больше того, он вообще оказался ее последним рейсом в походе. Медленно умирающий баллон байдарки превратил вторую половину перехода в непрерывное выравнивание виляющей лодки. Люди опытные бы и внимания не обратили особенно, нам же, чайникам, пришлось изрядно попотеть просто, чтобы добраться до конца маршрута.
Организовав лагерь, народ рассыпался среди плоскогорья. Кто немедленно побежал проверять, есть ли рыба, кто полез купаться, а кто – не спеша и обстоятельно принимать мужественный вид настоящего охотника. Но огонь, еда, гитара в исполнении Олега и согревающий напиток «Архыз» быстро стянули всех назад. В итоге, первая стоянка вышла под стать переходу: пестрый поток впечатлений нес вперед быстрее, чем успевалось осмыслить происходящее.
16 июля
переход руч. Нырдвомэншор – подножье горы Рай-Из
Утро вновь напомнило об Африке: если в семь утра в палатках было просто жарко и душно, то к девяти они превратились в самые настоящие парные. Безуспешная попытка привести байдарку в рабочее состояние в такую погоду, по ощущениям, была сопоставима с разгрузкой грузовика кирпичей. Решили попробовать еще разок на предстоящей дневке, а сейчас, не тратя зря времени, отчаливать.
В результате, едва ли не самый красивый участок всего пути Паша и Олег стоически тащили на катамаране двоих пассажиров – сначала экипаж приказавшей долго жить байдарки, потом Андрея и Ксюшу. А посмотреть на том участке маршрута было на что.
Совсем близко к реке подходили скалы. И хотя карта утверждала, что горы здесь невысокие (основная часть не превышает 500-600 метров, до километра дотягивает всего несколько штук), глаз, пробегая от поросших лесом подножьями, через коричневые гряды и ярко-белые пятна снежников к вершинам, верить тому отказывался. Лодки на таком фоне воспринимались как цветные песчинки на воде, несущиеся по течению. И без того дурманящее впечатление усиливалось скоростью перемещения. Проходимый отрезок реки изобиловал резкими поворотами, небольшими перекатами, искрящимися на солнце. То слева, то справа выныривали впадающие в Собь горные ручьи и речушки. Вид совершенно запредельный.
Повернув вместе с рекой с запада на юг и разойдясь, наконец, с железной дорогой, долго шедшей параллельно реке, мы обнаружили, что планируемое для лагеря место занято сразу двумя группами. Несколько дополнительных сот метров и пара пробных вылазок на берег и достойная для дневки поляна найдена.
Расстроило изучение окрестного леса: подходящие дрова искали минут пятнадцать, грибов и ягод вообще не оказалось. Буйствовали лишь цветы, пользуясь коротким полярным летом – стараниями Ксюши стол походный был превращен в стол праздничный.
В завтрашних планах выход в горы!
17 июля
дневка, выход к горному озеру
Поигравшись с картой и прикинув сложность перехода до Нефритового водопада, маршрут решено было упростить. Но и укороченная вылазка – это без малого двадцать километров по горам, с десяти утра до девяти вечера. Оставив Лёню и Люду воевать с комарами на дежурстве, основная часть команды двинулась по тракту.
Большая часть пути прошла вдоль ручья, никто никуда не спешил – поэтому прогулка получилась ознакомительной: сыпуха и ущелья были скорее фоном, чем препятствием. Но и в таком выходе насквозь пробирало дурманящее чувство исполинской мощи. Вода в ручьях и снежники искрились на солнце, а озеро в конце пешего перехода встретило потрясающе теплой водой. Безумной красоты места.
Вечером, после второй неудачной попытки починить байдарку, решили не валять дурака и посадить на катамаран еще пару человек. Но кого же именно? Семейный экипаж, увидев в глазах Ксюши, неодолимую жажду поближе познакомиться с чудесным бело-синим катамараном, предпочел тихо удалиться в палатку, оставив ее довершить дело.
18 июля
переход подножье горы Рай-Из – пос. Харп – безымянное озеро
Начиная с этого дня, шли группой в четыре скаута и катамаран. Не считая небольших эксцессов, вроде беспардонных попыток завхоза, вопреки морскому уставу, бить веслом по голове чужих матросов, первая половина перехода была очень мягкой. Неспешное прощание с горами, купание с катамарана в чистейшей изумрудно-голубой воде, периодически крякающие утки… Рыбы в воде так и не появилось, вместо нее над головами начали собираться облачка. Но вот впереди показалась ретрансляционная вышка, еще через несколько сотен метров труба и, наконец, Харп – пожалуй, наиболее колоритный населенный пункт на нашем маршруте.
Семитысячный поселок, выросший в начале шестидесятых вокруг зоны, встретил нас полуразваленной котельной, вытащенным на берег грязно-ржавым остовом катера и мрачными зарешеченными заборами. Время словно замедляет здесь свое течение и давит на людей глухой патокой тишины, разрываемой по временам собачьим лаем. Ни попадание в начале девяностых годов на карты, ни отдельные здания современной постройки, ни добравшийся год назад интернет не отражаются на крепко въевшемся за полвека духе советского лагеря. Улыбающаяся беременная женщина выглядит в этом месте пришельцем с другой планеты, золоченый, непропорционально большой купол свежевыстроенного храма – наивной попыткой обмануть судьбу. На память приходят строки Довлатова: воистину и зэк, и охранник в равной мере отбывают свой приговор.
*****
Спорая пробежка по местным магазинам, несколько звонков домой, быстрый обед на фоне заходящего солнца и отплытие к единственному на нашем маршруте порогу. Две его, простенькие даже для чайников, ступени были пройдены без потерь для экипажей. Зато потери понесли местные рыбаки: один держащий сеть поплавок был снесен, еще один чудом уцелел после того, как в него последовательно врезались две лодки и кат. И это весь порог?
Сразу после поворота река расширяется, на берегах появляется много зелени. Казалось бы, всего двадцать километров с утра прошли, а вокруг уже совсем другой мир. Впечатление усиливается сменой погоды – пока вокруг были горы воздух буквально закипал, а равнины встретили нас влажным ветром и набравшими плотность облаками.
Облаками, впрочем, дело не ограничилось: как только мы высадились на берег хлынул густой тяжелый ливень. Обустраивать лагерь пришлось в полутьме под холодными потоками воды. Поллитра коньяка под такую романтику пролетели, как не было… поиски в груде рюкзаков оказались делом не таким простым… «Сааш! В бутылке с надписью квас – уксус или ОНА? Она! Но у нас еще есть АРХЫЗ!».
Дождь продолжал хлестать, но жизнь постепенно налаживалась.
19 июля
дневка
Ночью лило как из ведра, к утру – точнее ко времени подъема, плавно растянувшемуся с двенадцати до трех – потоп стих, но небо так и осталось пепельно-серым, резко похолодало. Пришлось устроить незапланированную дневку. Просушив самые мокрые вещи и приняв из пластиковой полуторалитровой канистры по паре стопок на редкость дрянной корейской водки (хотя, справедливости ради должен признать, что немецкая со вкусом апельсина, еще хуже), коллектив разбрелся рыбачить и изучать окрестности.
Неподалеку от лагеря раскинулось большое, заболоченное по краям, озеро. Но чтобы добраться до воды нужно преодолеть сначала пару сотен метров жестких зарослей карликовой березы, потом еще столько же по хлюпающими под ногами травяными кочками. При этом движение затрудняют резкие порывы ветра, а в воздухе стоит тонкий равномерный гул, издаваемый комарами и гнусом. На противоположном берегу темнеет стена деревьев.
Вроде бы и ничего необычного в пейзаже нет: ни изящных линий, ни переливов цвета – ни расслабляющей мягкости, ни романтики преодоления. И все же место оглушает своеобразной мрачной красотой, наполняя душу немного грустной, тонкой мелодией тоски по совершенству. Лучше гор могут быть только горы? Нет, не убедил, Владимир Семёнович.
Ближе к вечеру, когда люди вновь стеклись к костру, рыбаки порадовали первым уловом из двух хариусов, Гарик – добытой куропаткой. Сытный ужин и ненадолго прояснившееся небо настраивали на нежные мотивы: отлично пошла и лиричная песня «Транквилизатор» в исполнении Олега, и жизнеутверждающая адмиральская история про шарманку и добрую фею, и рассказы бывалых, что делать, когда в походе заканчивается туалетная бумага. Сидели до пяти утра.
20 июля
переход безымянное озеро – р. Хараматолоу
А ведь поход-то у нас водный… Вот в середине-то его с водой всё было особенно славно. Если во время сборов просто моросило, то через пару часов после начала перехода накрыло холодным плотным ливнем. С влажностью всё было в порядке и вокруг: впадающие чуть ли не каждый километр речушки, мелкие водопадики, заболоченные берега. Красиво оно, допустим красиво, но… бррррр!
Минут сорок продрейфовали, связав лодки и накрывшись тентом, но вода сверху всё лилась, а просвета в небе так и не появлялось. Весь день спиртным не погреешься – пришлось согреваться вёслами. Особенно тяжело шли дела у семейно-болеющей лодки, в середине маршрута пришлось даже поменяться местами, оставив по одному простуженному на лодку. Дневную тридцатипятикилометровую норму одолели, но настроение сосредоточенное: не разболеться бы половине команды.
21 июля
дневка
Более-менее не разболелись – спасли слоновые дозы чеснока и заботливо прихваченная Машей-темненькой эвкалиптовая настойка. Лишь Олег обзавелся ярко красным рогом на лбу. Неприятно, но всяко лучше, чем температура.
Уже болеющие успешно лечились спиртным и покоем, почти все остальные, включая Ксюшу и Машу-светленькую, убежали на рыбалку. Не женское это дело? Может и так, но у наших девушек получалось прекрасно, даже если занудствовать и оценивать улов, а не украшение пейзажа. Ближе к вечеру барышни открыли и второй фронт – приготовление блинов. Среди сырости и под периодически капающим дождем бои затянулись, но в конце концов, противник морально разложился, потерял форму и был уничтожен. Очень кстати, с учетом быстро подходящего к концу хлеба.
Омрачила день единственная за время похода травма: Саша разодрал себе ногу скользнувшим по мокрой древесине топором. Переносил мужественно, подшучивая над собой, но уж больно порез неприятный: до кости и с большой потерей крови. Географически ровно середина похода, вверх до Харпа пятьдесят километров, вниз до Катравожа – почти восемьдесят, да еще и холод с сыростью. Решили с экстренной транспортировкой не суетиться, подождать до утра.
К счастью, к рассвету жар спал, рана оказалась чистой и за оставшиеся дни похода постепенно затянулась. Хотя людей в лодках местами, конечно, пришлось поменять. Не до гребли человеку.
22 июля
переход Хараматолоу – зим. Югангорт
Наверное, наиболее спокойный переход из всех: небо осталось пасмурным, но ни дождя, ни ветра, потеплело. Природа, если не присматриваться, почти родная: заболоченные берега, да густые травяные заросли. Но запах, запах! Над водой навис душистый травяной полог. Может быть, попали в сезон, может быть трое суток дождей роль сыграли, но голова просто кругом шла.
Периодически вперед немного вырывались шустрые Катя с Машей, иногда серьезно-сосредоточенные Гарик с другой Машей, но большую часть времени лодки плавно скользили рядом. При этом наиболее довольным выглядел травмированный завхоз, вольготно расположившийся с термосом на носу. Вернувшемуся теплу радовались не только люди – вновь оживились утки, высоко над нами не спеша пролетел орел.
Справа по курсу показалась избушка – вот ты какой, оказывается, северный полярный круг! А сразу за ним по берегам появилась морошка. Яркие красно-желтые ягодки, как вскоре выяснилось, были еще недозрелыми и суховатыми, но тоскующие на диете из консервов и круп организмы на такие мелочи внимания не обращали.
Встали в небольшой очень живописной рощице. К вечеру впервые за несколько дней ненадолго распогодилось, впереди вид на высокую равнину с черникой и морошкой, справа заболоченная протока. На вечерней рыбалке попалась парочка пятнадцатисантиметровых щурят, даже комары на время поутихли… одно расстройство: грибов так и не появилось.
23 июля
дневка
Снова моросит, снова собираются тучи… Посмотрев на это безобразие, старшие товарищи по заявкам трудящихся заменили подготовку планировавшейся бани на коптильню для рыбы. Эхолот, правда, вчера обманул в своих радужных прогнозах. Нет, щуки в воде действительно были, совместными усилиями вытащили больше дюжины. Да вот только размер у этих самых щук всё тот же: дурной пятнадцатисантиметровый молодняк. Ну да на безрыбье и щурята рыба.
Дождь, естественно, так толком и не собрался – зато смогли как следует изучить окрестности. Полукилометром ниже по реке остов юрты, трехметровый деревянный шалаш, на который натягиваются шкуры. Совсем маленький внутри: метр с небольшим в диаметре, пожалуй, двое влезут, но не больше. С другой стороны от лагеря болото, по берегам настоящее цветочное буйство – по отдельности знакомо каждое растение, но концентрация разных видов зашкаливает – не сходя с места можно набрать букет из семи-восьми разных цветов. Морошка, чуть-чуть черники. И, почему-то, стало меньше кровососущих гадов.
Вечером по случаю последней стоянки устроили посиделку. Костер, гитара, уха, фотографии… Особенно колоритен был завхоз, бдительно сидящей в дозоре на бочке с едой. Отдельные зануды ренегатствовали, но душевности атмосферы это не испортило.
24 июля
полудневка, начало перехода зим. Югангорт – пос. Катравож
Подъем проходил под звуки возбужденного женского щебетания. Впереди цивилизация: с немытыми волосами никак нельзя! Температура не выше десяти градусов, ветер, но красота требует жертв. А потому отважные девушки из русских селений мерзли, мучались, но отчаянно намывали головы. Существа более приземленные в это время развлекались торжественным сожжением подпаленных на стоянках кедов и воспоминаниями о том, кто как учился в школе, прежде чем дойти до жизни такой.
Закат, в отличие от первого походного дня, холодновато-багровый, но ничуть не менее красивый… и это всё, последний наш переход?
Последний. И как быстро стало понятно, еще и самый сложный. Вода совсем разлилась, резкий ветер, холод. Запасливый завхоз прихватил термос, но литра чая на двенадцать человек надолго не хватит. Да и через несколько сот метров река начала петлять, и лодки разошлись по сторонам, пытаясь найти хоть что-то похожее на течение. Тщетно: плёсы, плёсы, плёсы…
25 июля
конец перехода зим. Югангорт – пос. Катравож, Лабытнанги
Солнце давно село, ветер всё усиливался, а переход по-прежнему сменялся переходом. К середине ночи промерзаешь окончательно, силы восхищаться красотой белой ночи иссякают, и наматывание километров по извивающейся реке идет только на морально-волевых.
Но вот, наконец, сдается и самый жестокий участок пути по встречному ветру. Привал. Продрогшая команда час греется в позе водника и расправляется с остатками припасов, пытаясь прикинуть без карты оставшееся расстояние. Только-только приходишь в себя – и сразу природа будто отзывается золотистым рассветом. Буквально за десять-пятнадцать минут всё вокруг преображается, ночной холод отступает, и настроение взлетает вместе с просыпающимися птицами.
Оставшиеся несколько часов проходят уже в другом мире. Поход закончился, подходит к финишу и возвращение обратно. Пусть золотая рябь на воде ослепляет, пусть руки отваливаются, но плывешь уже не по Соби, а по пути к Катравожу. Километров пять-семь выиграли, перетащив лодки по перешейку – и вот под днищами начали проскальзывать сети, а сбоку показалось несколько барж. Последняя петля мимо моторок, десятками плещущихся вдоль берега, и под ногами земля.
*****
Странно, но от затерявшегося на стрелке Оби и Соби тысячного поселка веет лубком. Головой-то понимаешь, что нищета здесь страшная, половину домов давно пора сносить, а как люди не сходят с ума долгими девятимесячными зимами нам, москвичам, лучше не знать. И всё равно при виде залитых солнцем улиц и раскосых лиц, губы расплываются в радостной улыбке. Впечатления от прогулки с куском теплого хлеба в руке мимо молчаливых лаек и коров на центральной площади как кролика, вынимающего часы из жилетного кармана. Может быть, мы просто отвыкли от цивилизации, а может, пригрелись под ярким солнцем над головой и дремлем на ходу, да вот только не бывает в России таких деревень.
Коль уж это сон, то ничего удивительного нет в том, что юркнув в нору катравожских окрестностей рано или поздно окажешься в свободном падении. А пролетев на трех прыгающих над волнами моторках через колодец необъятной обской синевы обнаруживаешь себя подплывающим к разросшихся по берегам дельты реки дверям городов-близнецов. Глотать из пузырьков серого цвета, обильно разбросанных в прибрежье Лабытнанг и Салехарда, правда, не пришлось, но люди на фоне приближающейся индустриальной громады и без того складывались на глазах. Окончательно понимаешь, что попал в страну чудес, пройдя три сотни метров до железнодорожного вокзала, больше похожего станцию слежения из фантастического фильма. Но сказка сказкой, а глаза слипаются: расположившись лагерем у входа, большая часть народа засыпает по-настоящему.
*****
Хорошо это или плохо, но пробуждение возвращает в реальный мир. Команда разбредается по интересам: рыбакам перед отъездом позарез нужно купить рыбы, любопытным на зрелища пробежаться за оставшиеся часы по Лабытнангам, а самым шустрым даже и доехать на пароме до Салехарда. Но, в отличие от Катравожа, тут уже никаким лубком и не пахнет. Это, конечно, край света, но сторона своя, родная.
Советское, как в калейдоскопе, перемешалось здесь с российским. Полуразвалившиеся дома на сваях и колдобины замусоренных дорог соседствуют с иномарками и яркими пятнами современных торговых центров, мозаичные картины тридцатилетней давности, изображающие газовиков – со свежей пластиковой вагонкой. На деревянных покосившихся фонарных столбах объявления о скупке у населения акций местных банков. Кому-то, как Паше, места показались депрессивными, но на людских лицах нет предсмертной старческой обреченности. Город напоминает скорее запущенного подростка – настороженного и нескладного, но с живыми искорками глаз под спутанными волосами.
К вечеру все стекаются назад к вокзалу. Языки уже заплетаются, но как же не хочется закончить этот день и проснуться уже в дороге… Приходится: новые впечатления организм уже не принимает. С трудом соображая, сколько проводнице полагается мзды за ночевку в отходящем утром поезде, проваливаешься в сон.
26 июля
поезд
Ближе к полудню народ постепенно начал продирать глаза. Но в этот раз за мирное растительное существование пришлось побороться. В середине дня буквально прибежала испуганная проводница и попросила ввиду грозящей проверки разобраться с негабаритным багажом. А, точнее, с веслами.
Складывать их в узком тесном вагоне было несподручно, поэтому следующие два часа большая часть ребят поучаствовала в переноске связки взад-вперед по вагону. По ходу злополучные весла успели побывать под потолком комнаты проводницы («Заметно!»), в подсобном шкафчике в тамбуре («А вдруг откроют?»), и, наконец, обрести свой укромный угол подо мной и Людой. По замыслу, мы должны были демонстрировать светлый семейный быт, дабы черствое сердце инспектора екнуло, глаза наполнились влагой и просмотрели вытянутые по диагонали под спальником весла. В соседнем купе, тем временем, гулял остальной народ, демонстрируя быт общественный, но не менее светлый.
Никакого инспектора так и не появилось, но в обиде в обоих частях коллектива никто не остался.
27 июля
поезд
Поскольку все спиртсодержащие напитки было изничтожены накануне, последний день поездки был торжественно объявлен разгрузочным. Преферанс в традиционном составе: два Саши и «семейный экипаж, сдающий друг другу мизера», планирование гусятника, обмен контактами – словом нормальное транспортное времяпрепровождение. По мере приближения к Москве стала вспоминаться и повседневная жизнь. Кому-то на ум пришли дела спортивные («Там аццкий серфингизм процветает!»), кому-то проблемы отношения полов, кому-то занудные профессиональные вопросы. В общем, пошел естественный процесс акклиматизации.
28 июля
приезд
Несколько часов сна, и к шести утра поезд, строго по расписанию добрался до Ярославского вокзала. Спокойная, без приключений выгрузка и транспортировка вещей до машины, последние фотографии, приветы и прощания на фоне просыпающегося города.
*****
Чтож, к концу подошло не только «Туда», но и «Обратно». Полярный Урал показал себя местом капризным, порой жестким, но фантастически ярким и красивым. И очень, очень настоящим.
Леонид Перцов